Два искусителя. Остап вдруг опечалился. Его поразила повседневность обстановки, ему показалось странноватым, что мир не переменился сию же секунду и что ничего, решительно ничего не вышло вокруг.
И хотя он знал, что никаких загадочных пещер, бочонков с золотом и лампочек Аладдина в наше грозное время не полагается, все же ему стало чего-то жаль. Стало ему незначительно скучновато, как Роальду Амундсену, когда он, проносясь в дирижабле "Норге" над Северным полюсом, к которому пробирался всю жизнь, без воодушевления произнес своим спутникам: "Ну, вот мы и прилетели".
